Бахытжан АЛЬПЕИСОВ, актёр: Больше всего мой бомж понравился внукам

– Ну да, – смеется Бахытжан, – я иногда так и спрашиваю будущих актеров, что им нужно в зачетке. Не то чтобы я очень добренький, просто в жизни ничего не зависит от этих оценок…

– Каково вам было оказаться в роли бомжа? Вы же красавец мужчина.

– В моей фильмографии это особенная роль. Было много разных – и серьезных, и комедийных, но эта на особом счету. Я, когда прочитал сценарий, сразу понял, что хочу сыграть такого человека – опус­тившегося, все потерявшего в жизни. Честно прошел через кастинг, потому что понимал: кто-то может больше подойти по фактуре, тут как никогда важен внешний вид. Я прямо представлял себе этого человека: обросшего, неухоженного, с лохматой бородой. А у меня борода никак не растет.

Мой герой на самом деле интеллигент­ный человек, который просто потерял смысл существования. Фильм начинается с его попыток свести счеты с жизнью, но и тут ему не везет. Появляется инопланетянин, которому нужна помощь этого бомжа-вонючки. Это так важно, когда ты кому-то нужен! Говорят, красота спасет мир. На самом деле спасет и спасает его доброта. Вот что, по-моему, возвращает к жизни всех, кто стоит на распутье. Доброта и возможность помогать кому-то, быть нужным.

– Но это же большая разница – быть перед камерой одетым с иголочки или вонючим бомжом.

– А вы знаете, как этот образ понравился моим внукам! Я иногда со съемок сразу ехал домой, не переодеваясь и не смывая грим. От такого моего вида домашние приходили в ужас, а внуки – в восторг. Они так ждали этот фильм и пошли со мной на премьеру. Кстати, самый младший, пятилетний, с удовольствием смотрел весь фильм. Для меня это показатель того, что история интересна. И скажу честно: я получил огромное удовольствие от съемок. Редко бывает, когда можно проживать роль, не играть, а именно чувствовать, как твой персонаж, поступать, как он. Для актера это настоящее счастье.

– За бомжами наблюдали, чтобы что-то срисовать для роли?

– Нет, они же все разные, каждый со своей судьбой и историей. За каж­дым из них тянется свой драматичный шлейф, невозможно привести все это к шаблону. Я сразу решил, что сам сочиню, вылеплю, рожу своего персонажа.

– Какая роль в вашей жизни была самой запоминающейся?

– Как ни странно, работа в дип­ломном студенческом спектакле. Я в 22 года играл Гарпагона в мольеровском “Скупом”. Ах, какая это была работа!.. До сих пор жалею, что за всю жизнь не удалось больше его сыграть ни в ТЮЗе, ни в театре Ауэзова. Уже и возраст подошел, и опыта больше чем достаточно, но не случилось. Это моя несбывшаяся мечта.

– Вы так и не прижились в театре?

– Я работал в двух наших прекрас­ных театрах, но осталась неудовлетворенность и репертуаром, и подходом. Не найдя другого, подходящего мне по духу, я просто решил быть свободным художником, о чем не жалею. Кстати, сразу после ухода из театра меня пригласили на студию дубляжа, и вот там я нашел себя, это стало одним из моих любимейших занятий. Вы знаете, что я один озвучил на казахский язык мультфильм “Маугли”? То есть говорил за всех персонажей. Все несыгранные, невоплотившиеся роли можно реализовать в дубляже. Это не халтурка, как кажется многим, а настоящее место свободы и творчества, где требуется не меньше мастерства, чем на сцене или на съемочной площадке.

– Вы лукавите – в прошлом году вы играли в театре “Жас Сахна”, хотя всего несколько спектаклей.

– Меня позвали поддержать молодой коллектив, и я с удовольствием это сделал. Тем более что Сарафанов из “Старшего сына” Вампилова – настоящий подарок для актера. Я не устаю смотреть телевизионную версию с Леоновым, одна из моих самых любимых пьес. Тогда я всем друзьям сказал, что эти несколько спектаклей, наверное, последняя моя работа на сцене, и всех привел в театр.

– Правда, что вы оказались достаточно жестким отцом и запретили своим сыновьям выбрать актерскую профессию?

– Да, и иногда жалею об этом, особенно когда касается старшего сына. Он шикарно озвучил главного героя в фильме “Жизнеописание юного аккордеониста”. Это шедевр, и у меня до сих пор екает сердце, ведь при таких задатках я закрыл ему эту дорогу. Но дело было в начале 2000-х годов. Я тогда был уверен, что театр и кино еще лет 30 не встанут с колен и нет смысла идти туда молодым. Сейчас сыновья нашли себя, вполне успешны, не мечтают о кино, так что это только мои переживания.

– Вы никогда не думали уйти из профессии?

– Нет. Дело в том, что я пришел в нее очень обдуманно, уже проучившись на железнодорожника. Я не видел себя ни в каком другом деле. Кстати, никогда не пытался сесть в кресло режиссера, хотя такие предложения иногда поступали. По моему глубокому убеждению, это разные ипостаси и совместить их получается очень редко и только избранным.

– У вас есть еще одна ипостась, о которой актеры частенько стес­няются говорить, – вы великолепный тамада.

– А чего тут стесняться? Это же работа с новой аудиторией и импровизация, вот где настоящий профессиональный вызов. Причем нас же не учат этому. Актер вообще работает с готовым текстом, много раз проходит сцену с партнерами, все заранее готовит в деталях, ему еще и говорят, что и как делать. А тут надо импровизировать, выходить из сложных ситуаций, чувствовать настроение пуб­лики.

– Умение импровизировать спасало на сцене?

– Конечно! Я очень люблю пародировать известных людей, политиков, говорить в их манере. На этом были построены даже два наших представления с политическими пародиями. Мы, пять актеров, сделали однажды такой эксперимент. Очень жалею, что он не получил продолжения. Причем мы делали это не просто для того, чтобы поржать, а со смыслом, с подтекстом, как это умеет наше поколение, привыкшее читать между строк, по запятым видеть главные смыслы в паузах.

Так вот, про импровизацию. В начале 1990-х я выступал в Шымкенте и должен был читать произведение Олжаса СУЛЕЙМЕНОВА. И в самый неподходящий момент отключили свет. Я на несколько секунд замялся, думал, что делать. Можно было с полным правом уйти со сцены, но в зале сидели люди, они затаив дыхание ждали чуда от центровых артистов. Я тогда стал просто разговаривать голосом Олжаса и в его манере, причем, кажется, даже в рифму: “Я знаю, что в вашем городе со светом большие проб­лемы…” Это был кайф, здорово, когда многое от тебя зависит. Ни в театре, ни в кино этого нет. Там шаг вправо, шаг влево – расстрел. Я пока жив, значит, и там все делаю как положено!

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы