Статусности не хватает

История дошла до степени конфликта, где по одну сторону баррикад патронатная мама, а по другую – нынешнее руководство отдела опеки и попечительства. А между ними сейчас уже девочка-подрос­ток в состоянии пубертата со всеми сопутствующими этому возрас­ту эмоциональными бурями, которая сегодня как никогда ­нуждается в заботе, понимании и твердой почве под ногами.

О своем хождении по кругу в попытке оформить ребенка по закону Алла КРИВОШЕЕВА говорить без эмоций не может.

– Милану я взяла совсем малышкой, ей еще двух лет не было, – рассказывает Алла обстоятельства того, как во второй раз стала мамой. – У меня к тому времени был сын-подросток, но я мечтала еще и о дочке. Бог мне ее послал. Младенцем биологическая мама оставила Милану на попечение няни и спустя какое-то время исчезла с горизонта. Поиски результатов не принесли, девочка осталась у нее. Вскоре няня родила, и справляться с двумя маленькими детьми ей было и сложно, и накладно. Нас с ней свела общая знакомая, которая пыталась помочь нам обеим: я хотела удочерить девочку, а

она – передать ребенка в надежные руки. Документов на Милану у нее никаких не было, даже свидетельства о рождении. Долго я искала ее родную мать – запросы писала, адреса искала, общих знакомых, но все было без толку.

Новоиспеченная мать в попытках сначала оформить документы, затем узаконить свое право на воспитание дочери и добиться правового статуса ребенка, оставшегося без попечения родителей, прошла, как она сама говорит, семь кругов ада. И в подтверждение своих слов вытаскивает кипу бумаг, среди которых ее многочисленные обращения и отписки на них, несколько полицейских справок об отсутствии сведений о биологической маме Миланы. А главного судебного решения, которое бы прочно закрепило статус девочки для получения положенной ей социальной помощи от государства, среди этих документов нет.

– Я не из тех, кто пишет жалобы по любому поводу, но тут была вынуждена освоить эту науку, ведь даже свидетельство о рождении дочери мне удалось получить не сразу, – сетует Алла. – Только в 2013 году после моих настойчивых требований руководство управления образования наконец узаконило мой статус по отношению к Милане, которую я к тому времени давно считала своей дочерью, а она меня – мамой. Так я стала патронатным воспитателем, со мной заключили договор, который нужно продлевать каждый год. Я хотела ее удочерить, но без правового статуса Миланы это было невозможно, как невозможно это сейчас.

В 12 лет девочке пришлось узнать всю правду об обстоятельствах ее появления на свет: все потому, что каждый год, начиная с 10 лет, она должна была подписывать согласие проживать с женщиной, которую с малых лет считает своей мамой. В отделе опеки и попечительства не забывали регулярно требовать с Кривоше­евой медсправки для продления договора о патронатном воспитании, но заниматься правовым статусом самой девочки не спешили, хотя он гарантировал ей постановку в очередь на получение жилья от государства и получение пособия.

– Я к тому времени перелопатила кодексы, изучила статьи законов и продолжала требовать от управления образования выполнения их обязательств, ведь даже в договоре со мной оговорено, что именно органы опеки должны предоставить мне документы о биологических родителях ребенка или решение суда, если они в розыске или отсутствуют, – настаивает Алла. – Всего-то и надо было получить решение суда о признании био­логической матери безвестно отсутствующей на основании данных розыска, проведенного департаментом полиции, а потом на его основании признать Милану ребенком, оставшимся без попечения родителей.

Но в отделе опеки управления образования Шымкента решили пойти путем долгим и извилистым. Иск, правда, был все же подан в 2018 году, но так и остался безрезультатным. В суде тогда потребовали дополнительно дать объявление в газету о розыске гражданки, которую просили признать отсутствующей. Объявление Алла Кривошеева подала, но в отделе опеки дальше этого не пошли, тем самым давая понять, что судьба ребенка им, мягко говоря, безразлична. И чем настойчивее в своих требованиях становилась Алла Кривошеева, тем упрямее становились чиновники, явно не желавшие идти навстречу требовательной заявительнице.

А патронатной маме меж тем требовалась не только правовая помощь, но и поддержка психологов и педагогов. Подростковый период дочери оказался большим испытанием для них обеих: мать усиливала конт­роль и строгость, дочь требовала обратного. Попадись им в тот момент профессиональный семейный психолог, возможно, проблем удалось бы избежать, но психологической поддерж­кой патронатных семей в органах опеки не заморачивались.

В один из дней Милана едва не ушла из дома. Полицейские ИДН привезли ее в центр адаптации несовершеннолетних. Через три дня Алла забрала дочь домой, надеясь, что воспитательная мера на нее подействовала. В марте этого года девочка снова оказалась там же.

– Меня в тот злополучный день увезли на скорой с почечной коликой. В больнице хотели госпитализировать, но я отказалась, мы ведь с дочкой живем одни. На кого я ее оставлю?! – объясняет Алла. – Приступ сняли, я вернулась домой. Утром отправила Милану за лекарствами. В итоге в ­какой-то момент ребенок перестал отвечать на звонки, что меня окончательно добило. Домой она вернулась не одна, а с уличным щенком, хотя домашние животные у нас есть.

На эмоциях от конфликта с дочерью женщина снова позвонила инспекторам по делам несовершеннолетних. Те потребовали написать отказ от выполнения обязанностей патронатного воспитателя и увезли девочку в ЦАН. Здесь она живет и поныне, хотя опомнившаяся мама уже через несколько дней подала прошение об отзыве отказа и продолжает навещать дочь, которая давно просится домой. Однако возвращать девочку в семью в отделе опеки не торопятся.

– Сотрудница отдела опеки Алия УТЕБАЕВА, общаясь с моей дочерью, зачем-то рассказала ей о существовании Сайрамского детского дома, – возмущается мать. – Стала убеж­дать, как хорошо там детям живется, свободно. Предложила ее туда оформить! И в центре адаптации несовершеннолетних, где Милана сейчас живет, эти разговоры про детдом продолжились. Дочь от таких перспектив решила в прямом смысле сбежать. 16 мая вместе с другой девочкой они убежали в Ленгер. Я об этом узнала от полицейских, разыскивавших их. Слава богу, все обошлось: Милана сама мне позвонила, и мы забрали ее оттуда. Но из ЦАНа домой забрать ее по-прежнему не могу – не отдают, правовой статус так не оформили. А теперь дочь еще и осталась без аттестата за 9-й класс, экзамены ведь не сдавала.

Руководитель отдела опеки и попечительства Нурдаулет АБЫЛАЕВ, на бездействие которого Алла Кривошеева продолжает жаловаться в своих обращениях в прокуратуру, заверил нас, что девочку вернут патронатной маме, как только та снова соберет справки и заключит договор. Обещают и помощь семейных психологов, даже правовой статус ребенку готовы наконец оформить. Для этого биологическую мать, от которой все эти годы не было ни весточки, намерены сначала в судебном порядке ограничить в родительских правах, а через полгода – подать иск о лишении. Потом еще полгода потребуется на то, чтобы решение суда вступило в законную силу и ребенку можно было установить статус “оставшийся без попечения родителей”. Девочка как раз к тому времени подойдет к своему совершеннолетию, до которого ей осталось полтора года.

К слову, штат отдела опеки сегодня насчитывает до 50 сотрудников. И будет увеличиваться дальше. Но скажется ли это на скорости и качестве их работы – вопрос.

Возможно, в этой истории Алла Кривошеева тоже не все правильно сделала, не только госорганы виноваты. Однако сейчас не время выяснять, кто прав, а кто нет. На кону ведь судьба человека!

Алиса МАСАЛЁВА,  Шымкент