Где родилась, там и пригодилась

Когда на кастинге появилась худая, лысая девушка, молодой режиссер Алдияр БАЙРАКИМОВ был, мягко говоря, обескуражен, проводил бесконечные дополнительные пробы и утвердил всего за неделю до начала работы. Волновалась ли Гузель?

– Безумно! Но в глубине души я знала: это роль моя! Моя героиня даже говорит в той же дерзкой, алматинской манере, как и я! Всегда ищу персонажа в себе. Например, когда играла бывшую заключенную, то осознала: мне просто очень повезло родиться в благополучной семье, где есть любовь, взаимопонимание, уважение, мама и папа. Но ведь все могло быть иначе, и жизнь могла бы сложиться по-другому, и, защищаясь, я могла бы стоять за себя до последнего.

– Как же вас занесло в кино, вы ведь учились в консерватории, мечтали стать пианисткой?

– Музыка – это моя суперсила, которая научила дисциплине, упорству и тому, что ошибки не конец света, что их будет миллион, пока у тебя что-то получится. Музыка всегда со мной, но сцену и актерство все-таки люблю больше! Уже в первый год учебы в консерватории я дала 11 сольных концертов за шесть месяцев, просто потому, что очень хотелось быть на сцене. А вот в школе училась плохо, пропускала уроки, дралась. Когда по окончании школы всем желали стать великими музыкантами, мне торжественно порекомендовали не попасть в тюрьму.

Путь в актерскую профессию оказался длинным. Гузель окончила музыкальную спецшколу имени Ахмета Жубанова в Алматы. Поступила в консерваторию, но мечтала учиться за границей и решила ехать в Германию. Выучила язык, работая няней. Правда, на это ушел целый год. Зато после этого поступила в высшую школу музыки в Мюнхене и параллельно училась в актерской Академии Августа Эвердинга. В результате днем танцевала, пела, учила роли, а ночью занималась на фортепиано. По выходным пришлось работать.

– Три года такой жизни – и я буквально падала от усталости, – вспоминает Гузель. – И тогда я поняла, что нужно уметь рассчитывать свои силы. Вообще, первые семь лет в Германии были очень тяжелыми: одиночество, много работы и учебы и типичное голодное студенчество. На премьерах тебе дарят огромные букеты роз, а ты думаешь: “Лучше бы пачку чая подарили”.

– Никогда не хотелось все бросить и вернуться домой?

– Нет. В нашей семье не принято показывать слабость. Если поставил перед собой цель, то добивайся ее до конца. Зато, когда я вышла замуж, жизнь стала спокойнее. Занялась оперным вокалом, стала мамой и забыла о театре.

Мне нужна была просто пауза, перерыв, и длился он восемь лет. Лишь когда дочке исполнилось пять лет, я поняла, что готова вернуться на сцену. Помог режиссер Булат АТАБАЕВ. При знакомстве он сразу заявил, что терпеть не может казахские протекции. Но однажды позвонил и спросил: “Ты правда что-то умеешь на сцене?” Чтобы доказать это, я спела ему арию Кармен… Булат-ага был совсем не в восторге, но спросил: “А нормальное что-нибудь можешь спеть? Казакша?” Как выяснилось позже, оперу он ненавидел.

Когда я спела любимую песню моей бабушки, то попала в уникальный проект. В Германии ставили “Кулагер” Ильяса ЖАНСУГУРОВА на немецком языке, и я стала единственной этнической казашкой в спектакле. Мы выступали в Кельне и Берлине, неизменно доводя зрителей до слез.

– Как изменила вашу жизнь пандемия ковида?

– Сначала жизнь словно остановилась. Все осели по домам, учились, я преподавала онлайн. И тогда впервые поду­мала: театр разрывает душу, но денег приносит мало, а в кино можно прожить эмоции за один день – и забыть о них. Наверное, стоит двигаться в направлении кино. Поэтому, как только закончился карантин, я стала ходить на кастинги. Правда, играть приходилось в основном массажисток, официанток, жену мафиози или девушку, стоящую на заднем плане без текста, несмотря на отличное владение немецким.

Однажды я случайно познакомилась с Жамилей ЗАХАРИ. Она училась на режиссера, и ей срочно понадобилось снять документальный фильм. Ей понравилась моя история. Так родилась семиминутная лента “Кем мне можно быть” о сложностях, которые преодолевают в Европе актеры с неевропейской внешностью. Она, к моему великому удивлению, стала открытием Мюнхенского кинофестиваля, ее показывали перед каждым фильмом-участником фестиваля. Это было невероятно.

– И тогда вас заметили?

– Да. Но снова казахстанские режиссеры, не европейские.

Шарипа УРАЗБАЕВА пригласила меня на главную роль в фильме “Тул”, который впоследствии принял участие в нескольких фестивалях. Потом я сыграла еще в одном проекте Шарипы отсидевшую в тюрьме женщину.

– Такое ощущение, что вы можете сыграть кого угодно…

– Кого угодно не могу. Иногда бывает: мне нравится роль, но я совершенно не понимаю, кто это, как она говорит, как думает… А у режиссеров есть свое представление, и надо объединить эти образы в одну живую личность. Самое главное для актера – иметь “черный пояс” по эмоциям. Представьте себе: два часа под палящим солнцем, пока выставляют картинку, свет, все вокруг работают, бегают, чем-то занимаются, ты сидишь и просто ждешь. И вдруг: “Ты готова?” И я должна быть готова умирать крупным планом, бежать, рвать майку на себе, плакать. На подготовку одна минута тишины – и вперед. И так несколько дублей с разных ракурсов. И тебе не должно мешать присутствие 30 человек. Нужно быть слегка сумасшедшим, чтобы этим заниматься.

– Вы приехали на кастинг “Игроманки” лысой, потому что играли заключенную перед этим?

– Да! Хотя, пока шли кастинги, волосы успели отрасти.

Я понимала сомнения режиссера: неизвестная актриса, живу в другой стране. А в “Игроманке” снимались настоящие звезды и смотрели на меня со скептическим интересом: мол, ну и что она может, зачем было приглашать из Германии актрису? Но это очень быстро прошло.

– Вы лично сталкивались с проблемой зависимости?

– Вначале мне казалось, что это не про меня. Но именно во время подготовки к фильму поняла, что знаю реального игромана. Этот человек был умным, благополучным, интересным, но его поведение всегда было странным: исчезновения, пропадающие вещи, не­ожиданные щедрые подарки и странные истории о том, что ему срочно нужны деньги, но вернет их сегодня вечером…

В наше время, когда все происходит онлайн, можно с легкостью проиграть квартиру, не выходя из дома, или выиграть за одну минуту месячную зарплату. Это дает человеку чувство всемогущества. Кажется, что ты уникальный, потому что тебе везет. Но это, конечно, обман. Люди понимают это слишком поздно, когда уже не могут остановиться и верят в следующий шанс: еще немного – и я точно выиграю. Я видела это почти каждый день, когда в студенчестве работала в казино. Человек может выиграть и будет безмерно счастлив, ему будет казаться, что он сломал систему, а на следующий день он обязательно вернется и проиграет все. Деньги идут только в одну сторону.

– Одним из испытаний на съемках стали морозы под Астаной. Как вы к ним готовились?

– К такому невозможно подготовиться, особенно алматинцу, который верит, что в Астану можно приехать без шапки, ведь у меня есть капюшон. Меня грели на площадке всеми возможными способами: тепло одевали и обклеивали согревающими пластырями, давали бутылки с горячей водой и стельки, отдающие тепло. И, если честно, я настоящий боец. Мой папа – спортсмен, и мы с детства ходили в горы, ночевали на ледниках. Иногда лежишь на льду в палатке и думаешь: хоть бы сегодня ночью лед не растаял и никуда не сдвинулся, хоть бы камень со скал пролетел мимо, а не в тебя. В таких ситуациях очень быстро начинаешь верить в Бога.

– Что было самым трудным?

– Во время съемочного процесса самым трудным для меня было не есть. Я очень люблю покушать, но нужно было держать форму, и, чтобы утром в кадре было свежее лицо, я старалась даже не пить на ночь. А когда после смены в жуткий мороз на ужин манты… то не есть стоит очень больших усилий. После съемок специально пошла в ресторан и наелась мант.

– Правда, что у вас интернациональный брак?

– Да. Когда я впервые увидела своего мужа, подумала, что он итальянец. А он решил, что я японка. Когда выяснили, что он наш немец из Тараза, а я казашка из Алматы, было очень смешно!

– О чем вы мечтаете сейчас: о славе в Казахстане или о мировом кинематографе?

– Самое важное для меня – это то, что меня заметили казахстанские режиссеры. Что будет дальше, не знаю, но пока я просто счастлива работать в таких сильных проектах.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы