Благодарность народов

– Мне было восемь лет, когда я впервые увидел в Казахстане чеченцев, ингушей, карачаевцев. Народы, у которых отняли Родину, шли по нашим улицам. В одном из моих ранних стихотворений были такие строки:

Казахстан – это проводы, проволока колючая, это было – Саратов и Киев, и снова Саранск.

Это ссылки на Маркса, кочевья, театры  и лучшие копи, кони и домны, Турксиб, просто Сиб. И жара.

Я бы мог появиться в горах и не зваться казахом, или жить в белой хатке, коров по оврагам пасти.

Все равно – привезли бы меня  в Джезказган вагонзаком.

Украина, прости, о ингуш, мою землю прости!

Казахстан, ты огромен – пять Франций – без Лувров, Монмартров – уместились в тебе  все Бастилии грешных столиц.

Ты огромной каторгой плавал на маленькой карте.

Мы, казахи, на этой каторге родились.

(“Дикое поле”, 1963 г.)

И когда мы с Шакеном АЙМАНОВЫМ снимали фильм “Земля отцов” (1966 год), мы хотели впервые в советском кино показать сцены депортации северокавказских народов. Отстаивали сколько было сил – Москва не пропустила. Остались обрывки сюжетной линии, где старик-чеченец на крыше вагона возвращается на Родину умирать.

…После избрания депутатом в Верховный совет СССР я предложил и добился принятия нескольких нужных законов.

Среди них закон “О реабилитации репрессированных народов”.

Когда я выступил с этим предложением, из зала поднялся юрист и заявил: “То, что Вы предлагаете, – юридически неграмотно. Реабилитировать можно отдельную личность, но не целые народы!”

Я ответил: “Значит, репрессировать целые народы можно, а реабилитировать нельзя?

История бессмысленно по­в­то­­­­ряется, если ее уроки не идут впрок. Надо наконец издать “белую”, а вернее, “черную” книгу сталинского произвола с данными по всем республикам.

Передаю все телеграммы и письма в комиссию Верховного Совета, где готов выступить с докладом по этому вопросу. И призываю своих земляков – все испытавший народ Казахстана поверить в то, что справедливость возможна, если мы сохраним выдержку и понимание ценности наших общих интересов.

Сколько боли накопилось в стране, какая сильная отдача! Нет ни одного народа, в чьем сознании не кровоточат раны. У многих из нас на руках кричащие требования турок-месхетинцев, крымских татар, абхазцев, ингушей, чеченцев, гагаузов…”

За закон проголосовали и через некоторое время приняли. О таких эпизодах нужно рассказывать и современным депутатам.

– Мне удалось найти эту “Белую книгу”, создание которой было инициировано Вами. Она вышла в 1991 году в двух городах: Грозный – Алма-Ата. В ней Вы пишете: “Всякий раз, когда я посещаю казахов, нашедших вечный покой на своей родине, я нахожу и могилы замученных на моей земле вайнахов. Их здесь более 300 тысяч – целая страна, в которой нет различия по национальности. Я молча стою над могилами, а перед глазами возникают образы людей, пришедших на мою родину оболганными и униженными. Но не сломленными! С высоким и ничем необоримым чувством чести и истинно человеческого достоинства…

Знаю, что память наша кровоточит. Знаю и то, что умолчать, забыть происшедшую трагедию нельзя, ибо это будет преступление перед памятью, сопоставимое с постигшим вайнахский народ несчастьем”.

– Я вспоминаю эти факты и другие. Когда идешь дорогами, по которым ушли народы, узнаешь многое. На земле Чечни, Азербайджана, Грузии, Кабардино-Балкарии… Я все это проходил. Слышал их слова, гневные речи и памятные тосты.

…В феврале 1994 года меня пригласили в Грозный на 50-летие со дня трагической депортации. Нас встретил Джохар ДУДАЕВ. На скорб­но-гневном митинге, который проходил в тот день, выступили трое. Открыл его муфтий, потом дали слово мне. В толпе слушавших большинство были молодые люди, родившиеся в Казахстане.

Я пожелал, чтобы они прожили свою жизнь без тех потрясений, что испытали их отцы и деды. А закончил выступление словами: “Пусть не придет война на землю вайнахов!” (Война пришла в том же году. Из тех тысяч молодых, что стояли на площади, почти никто не дожил до наших дней.)

Завершил митинг Дудаев: “Если кто-то попытается снова отнять у нас Родину, мы все ляжем костьми, но на родной земле!”

Дудаев был талантливым оратором, но неопытным политиком, не познавшим правду слов “политика – это искусство компромисса”.

Грамотные, речистые ораторы назначались тогда вождями национально-освободительных движений и после обретения подаренной независимости становились руководителями стран. И обретенная независимость обрушивалась обломками распавшейся державы.

Так, не зная дороги в будущее, политики подводят народы к пропасти.

…Потом был военный парад. По площади проехало несколько старых танков, промаршировали молодые солдаты, а в конце провели черного коня без всадника, за которым шла вдова в черном, и на орудийном лафете провезли тело Звиада ГАМСАХУРДИА – первого президента независимой Грузии…

Гамсахурдиа – филолог, пламенный оратор, националист, был избран площадью и ею назначен президентом. Его лозунг “Грузия – для грузин!” тут же расколол многонациональную Грузию на воюющие друг с другом части.

Я знал его отца – писателя, который много сделал для грузинской литературы. Он был отчаянным националистом. И это отражалось в его произведениях. Многие из них содержали ложные факты и неверные определения, повлиявшие на грузинскую культуру и его сына Звиада.

Последние свои дни первый президент, боровшийся за “чис­тоту нации”, скрывался в Чечено-Ингушетии.

После митинга мы приняли приглашение Дудаева – побеседовать у него дома. Я говорил, что войны нужно избежать всеми силами. Он настаивал, что “война будет обязательно!”. Дудаев был непреклонно уверен, что другого варианта уже не найти. Этот человек, как и почти все другие вайнахи, был рожден в Казахстане в годы депортации, называя Казахстан своей второй родиной.

Я убеждал: “Давайте жить так, чтобы война не пришла ни к вам, ни к нам”. Но эти слова не встретили в нем понимания.

– У Вас было много встреч и моделей взаимодействия с властью, с лидерами разных стран. Этот случай похож на историю с Абульфазом ЭЛЬЧИ­БЕЕМ, которого Вы спасли в 1990 году, но, когда в 1993-м призвали его к миру и попросили сохранить жизни плененным солдатам, он не прислушался и лишился президентского поста всего через несколько дней.

– Власти нужен диалог. Во взаимодействии преодолеваются противоречия и добываются решения, вырабатывая не одно лишь категоричное “нет”, но и не бесконечное “да”. Тогда развитие общества становится результатом осознанной взаимозависимости мыслящей и слышащей власти и активной интеллигенции.

То отношение Дудаева было обу­словлено десятилетиями истории вайнахов. Один такой исторический факт, открывшийся нам в конце 1980-х, я запомнил на всю жизнь.

В архивном документе, опуб­ликованном в закрытой печати, сообщалось: 23 февраля 1944 года в районе высокогорного аула Хайбах выпал снег, заваливший все дороги. График депортации срывался. И тогда комиссар госбезопасности Михаил ГВИШИАНИ приказал загнать 600 местных жителей в колхозную конюшню и сжечь. Тех, кто вырвался, расстреливали из автоматов. Об этом он докладывал (видимо, Лаврентию БЕРИИ): “В связи с невозможностью транспортировки 600 человек из высокогорного села принято решение их ликвидировать”.

И в ответ: “Благодарю за службу. Награждаетесь за образцовое выполнение задания орденом”.

До сих пор не могу осознать эту жестокость. Без знания таких фактов невозможно понять взрыв, который произошел в сознании этих народов и продолжается в поколениях.

Может быть, такие факты личной биографии, живые встречи, ошибки и поступки говорят не только о прожитой жизни, но и об истории народов.

И об этом забывать нельзя.

Этой теме было посвящено еще одно стихотворение Олжаса Омаровича в 1960-х годах. Мы приведем его полностью:

– Вы знаете,  где озеро Козуна?

– Не знаю. Где?

– Там, где парит орел.

Все правильно, все верно, все разумно – кинжал искали, а нашли котел.

Ребята-археологи копались

В земле Бамута и нашли, подчеркиваю – не обломки палиц, вайнаховский котел  они нашли!

Когда-то в нем варилось  мясо тура, он гостя выделял  в семье всегда, он горд, когда он полный, и сутулый, казан мой,  перевернут он когда.

Но он дошел до нас  не перевернутым, он устоял, он полон был землей, землей Чечни, как кости перемолотой, горячей, выкипающей  землей…

Недавно я нашел в одном семейном архиве копию фильма, посвященного Олжасу Омаровичу. Особое место в нем занимают слова благодарности народов казахскому поэту за реальную помощь, оказанную им в трудные часы.

Так Мурат ЗЯЗИКОВ – экс-президент Республики Ингушетия (ныне посол Российской Федерации на Кипре) говорит: “Олжас Сулейменов – он настоящий! Никогда он не шел ни против себя, ни против своей совести, всегда по жизни говорил правду. Я помню его высказывание, что Казахстан в период депортаций невольно стал большой тюрьмой народов, но стал и большим добрым домом. Он не просто всемирно известная личность. Для нас это человек, который первым поднял голос в защиту депортированных народов”.

А известный писатель Саид ЧАХКИЕВ сказал об отношении вайнахов к поэту следующее: “…Олжаса Сулейменова знают в каждом доме, если он приедет, его не пропустят по улицам, к нему будут подходить, его будут спрашивать: “Как Олжас Сулейменов? Как, когда приехал?”, и в каждый дом будут приглашать – настолько он близкий и дорогой для нас человек!”

Отличие Олжаса Омаровича от многих великих авторов прошлого в том, что вместо “точки зрения – над схваткой” он поставил свое жизнетворчество в центр мировых схваток. Поэт вмешивается в историю, возвращая народам утраченные надежды. Находя зерна противоречий и войн, со временем выросшие в хронические болезни человечества, он всегда пытался их исцелить.

Так биография и жизнетворчество казахского поэта сближают народы во всем мире. И учат не быть прохожим в жизни и истории.

Пусть так будет всегда!

Игорь КРУПКО, доктор философии в области истории,  заместитель директора Центра сближения культур под эгидой ЮНЕСКО